- Был случай, когда меня увидели в народном костюме и спрашивают: «Вы петь идёте?». А я отвечаю: «Нет, политикой заниматься буду», - с улыбкой рассказывает Валентина Совкина. Она родом из Ловозера, чистокровная саами в седьмом поколении, сегодня Валентина руководит саамским радио и возглавляет Саамский парламент Кольского полуострова.

- Валентина, вы всегда носите народный костюм?

- Я бы хотела постоянно ходить в саамском костюме, но иногда ситуация обязывает одеваться по­-другому: дорога, работа, где принят дресс-­код. Но, конечно, саамская одежда ­ моя любимая, я бы ходила в ней везде и всегда. Я сейчас в платье, дизайн которого разрабатывала моя тётушка ­ знатная мастерица саамского рукоделья. А вышивку делала её ученица, а вот узор составляла я сама. Я хотела что-­то такое родовое вложить в него. И вот что вышло: цветные квадратики в узоре ­ это засеянное поле, поле жизни, и в то же время ­ очаг. Эта символика передаётся из рода в род по одной линии. Я составила этот узор и принесла тётушке показать, а она говорит: «Так это у твоей бабушки на шамшуре - ­ головном уборе замужней женщины ­-  было вышито, это родовой узор ваш». Вы понимаете, это родовая память.

- То есть вы раньше этот узор не видели?

- Нет, я хотела создать свой. И, представляете, так вышло, что я повторила узор своего рода, который вышивали мои предки.

- Валентина, а вы составляли генеалогическое древо своего рода?

- Да, я отследила своих предков до седьмого колена, и я чистокровная саами. Но когда я была в Финляндии, мне там говорили, что я очень похожа на их женщин. Может, корни перемешались в далёких временах. По отцовской линии, возможно, есть поморская кровь, потому что предки жили на морском побережье. Но пока искала своих родственников по фамилиям и по месту рождения, то все, кого я нашла, 100-­процентные саами.

- Вы постоянно выступаете на конференциях и семинарах по проблемам сохранения саамского языка. Любовь к родному языку у вас привита с детства?

- Да, именно с детства. У нас была большая семья, и мы все жили с бабушкой. Я помню, как утром просыпаешься – тепло, натоплена печка, и слышится саамское пение. Если бабушка поёт, значит она уже приготовила еду, убрала дом и сидит шьёт меховую обувь или вышивает. Саамский язык в моей семье звучал всегда.

- А вы поёте саамские песни?

- Только когда никто не слышит. Там особое звучание голосовых связок, гортанное, с придыханием. На публику я никогда не пела, но, мне кажется, насупит время, и я запою. Саамскую песню просто так нельзя слушать, она идёт с душевным надрывом, и слёзы льются ручьями. Когда я слышу наше пение, не могу сдержаться. Это какая­-о связь с тем временем, которое не вернуть, ассоциации с детством. Сегодня у нас очень большая проблема передачи языка молодому поколению. Пожилые саами, которые могли бы передавать и песни, и сам язык, уходят. Людей уже не столько работает в тундре, да и на просторах Кольского полуострова сейчас не так, как раньше, когда звучал только саамский язык. Сегодня это уже смешанный язык. Уходит саамский язык из быта, из жизни. Для нас это острая проблема.

- А вы в своей семье на каком языке разговариваете?

- На русском, но мой младший сын стал в последнее время говорить на саамском языке, вспоминает те слова, которые учил ещё в детском саду, это слова бытового уровня. Потом ему преподавали саамский язык в первом классе и в училище на 1-­2 курсах.

- Вы же живёте в Ловозере?

- Да.

- А сегодня там преподают в школах саамский язык?

- Сегодня, к сожалению, идёт оптимизация процесса образования. Мало того, что проводится сокращение кадров, но при этом сокращают часы преподавания пения, рисования, краеведения и саамского языка. Он, как таковой, не входит в ЕГЭ, и его сокращают. Для нас это большая потеря. Раньше в 1­4 классах язык преподавали вместе с другими предметами, а потом всё трансформировалось в форму кружка. А кружок ­ это добровольное участие, поэтому собрать детей после уроков, а то и после обеда почти невозможно.

- А вам, когда вы учились, преподавали саамский язык? Вы говорили, что учились в интернате.

- Правильно. Тогда система обучения была иная, сначала дети коренных народов шли учиться в подготовительный класс. Считалось, что представителями малочисленного народа материал воспринимается медленнее, поэтому нам давали ещё дополнительный год на учёбу. Даже, помню, учителя приходили в семью и говорили: не надо разговаривать на саамском языке, потому что потом детям сложнее учиться на русском. В то время была такая система ­ - дети представителей коренных народов и те, которые оказались в социально­-неблагополучном положении, направлялись в интернат. И я попала в интернат на целых 11 лет. У меня в то время впервые появился какой­-то внутренний протест, обострённое чувство несправедливости. Нас завели в бытовку и всем обрили наголо головы. Для меня был такой шок, потому что, представляете, что такое для девочки лишиться волос. Это была трагедия. Для меня это было непонятно, считаю это насилием над детьми. Но как бы там ни было, мне повезло с преподавателями в интернате. Я постоянно выступала, участвовала в мероприятиях. Стала маленьким лидером.

- Вот, значит, откуда всё пошло! И теперь вы как лидер стали руководителем Саамского парламента. Что это за организация?

- Это не организация, это выборный орган. На съезде саамов было принято решение, что нам необходим орган, который бы представлял саамов на всех уровнях власти.

- Вы объединяете абсолютно всех саамов? Ведь у вашего народа уже есть много организаций?

- Вы понимаете, есть организации, объединяющие молодёжь, мастеров­рукодельников, работающих и пенсионеров. А если стоит вопрос, как организовать выставку, это же не щёлкнул пальцами ­ и всё готово. Для этого нужно обеспечить финансирование, составить программу. И мы хотим, чтобы у саамов был такой документ, который бы прописывал все пункты нашей жизнедеятельности: это и оленеводство, и саамский язык, и рыболовство, и рукоделие, и развитие наших территорий, на которых мы живём испокон веков. Вот эти вопросы должен решать Саамский парламент. Но пока очень многие не понимают, зачем нам какой­-то орган, если у нас и так много организаций. Сегодня даже существует Совет при правительстве Мурманской области. Но он представляет интересы общин, и этот Совет назначаемый. Общины предлагают своих людей, и их утверждают. Но мы считаем, что это неправильно. Они, конечно, имеют право на существование и тоже нужны, но между нами есть определённое недопонимание.

- То есть у вас конкуренция?

- Не то чтобы конкуренция. Идёт некоторое игнорирование нашей работы. Мы также пытаемся донести проблемы саамов до органов власти, но к нам относятся с некоторым недоверием. Мы планируем организовать третий съезд и обсудить вопрос, как нам дальше действовать, чтобы достичь взаимопонимания.

- А чего вы вообще хотите? Стоит ли перед вами какая-то цель?

- В идеале мы хотим, чтобы был региональный закон о саамах, в котором было бы прописано всё, что касается нашей жизни: оленеводство, рыболовство и так далее. У нас, правда, уже есть специальная программа, которая получает финансирование из федерального бюджета на различные мероприятия и субсидирование. Но этого мало. Нам нужна стратегия сохранения и развития саамского народа, где будет всё расписано по полочкам, начиная от поддержки инвалидов и пенсионеров до распределения рыбных квот. Чтобы это не было по принципу ­ бери удочку и иди лови рыбу. А ведь есть дети и пенсионеры, которые не могут это сделать. Тогда нужно продумать механизм вылова и доставки рыбы в общину или магазин, чтобы саамы могли её получать. Квота же дана, чтобы мы могли потреблять продукт, необходимый нашему организму. Рыба ­ это генетический продукт для всех мурманчан, конечно, но и для саамов особенно. Например, на этом направлении можно объединить саамские общины в союз рыбных общин, чтобы каждый в отдельности не ходил за рыбной квотой, а пришёл к ним, передал свою квоту и получил брикет пикши, например.

- Валентина Вячеславовна, но ведь часто говорят, наоборот, что у саамов много льгот и привилегий…

- Да, это распространённое мнение. Часто говорят: у вас так много всего, лес можно достать, учиться, где захочешь. Всё это не так. Под программу, например, обучения студентов определён только один институт имени Герцена. И то мест в нём всего пять. И если Министерство образования не заключает договор с этим институтом, то наша молодёжь может и не получить северную стипендию. При этом образование-­то дети получают, но назад не возвращаются. А если было бы распределение, наши студенты возвращались бы по распределению назад. Вторая льгота ­ это право на деловую древесину. Но чтобы его реализовать, необходимо определиться с участком земли, нужна проектная документация, изготовление которой стоит несколько сот тысяч рублей. Даже если всё это уже собрано, получена делянка, но ведь туда нужно приехать, повалить деревья, вывезти, обработать. Эта льгота работает, если за тобой есть финансовый поток. Если общины объединяются, то они могут использовать эту льготу. Дальше ­ вопросы здравоохранению. Нас обеспечивают льготными лекарствами, но, как правило, если зимой какая­-то эпидемия, то этих лекарств для нас попросту нет. А что нам ещё дают? Субсидии небольшие. У нас 1599 человек по Мурманской области, а весь объём субсидий порядка 8 миллионов рублей на всех. Что нам ещё дают? Рыбные квоты, но их опять не все могут реализовать.

- А оленеводство?

- Саамское оленеводство уходит в прошлое, к сожалению. Есть частные олени, но они выпасаются в кооперативах, их у нас всего два. Это происходит из­-за тех же причин, что и с деловой древесиной: большая арендная плата за выпас оленей, для забоя нужны специальная техника и оборудование, транспорт и прочее. Олени получаются золотые, поэтому саамам оленеводство сегодня в одиночку не осилить.

- Поэтому мы оленину на прилавках магазинов и не видим?

- В Ловозере в кооперативе «Тундра» вы всегда сможете приобрести оленину, колбасу и полуфабрикаты. Там всё натуральное и вкусное.

- Валентина, вы возглавляете радио. Оно вещает для саамов на саамском языке?

­ В настоящее время наше радио не звучит в полном эфире. Сейчас мы используем возможности Интернета. У нас есть страничка на Фейсбуке, на которой можно прослушать саамские песни, сказки, интервью.

Сейчас мы готовим к записи диски саамских сказок. Скоро реализуем этот проект. Наши сказки можно послушать и на Ютубе. Пока их озвучка проведена на русском языке, но мы хотим сделать, чтобы звучание было на саамском языке, а титры на русском. У нас своя студия, очень хорошая - ­ есть где записывать песни наших саамских коллективов. Ещё мы проводим аудиоуроки саамского языка на радио. Но мы хотим большего ­ не только вещать на радио, но и чтобы была своя газета, своё телевидение. Поэтому нам нужен закон о саамах, который мог бы прописать и работу саамских средств массовой информации, и много других вопросов.